Петр Киле - Телестерион [Сборник сюит]
3
Санкт-Петербург. Редакция журнала "Мир искусства". Комната с длинным столом и креслами. На стене висят дружеские шаржи художников друг на друга. Входит Серов с большой папкой, насупленный, почти рассерженный.
С е р о в
Здесь никого? Ну, славно! Отдышусь.
(Садится в кресло, про себя.)
Готов я изорвать сей холст на части.
А в чем повинен он передо мной?
Когда и сам не очень-то доволен,
Начать бы сызнова, все лучше будет.
Но просто выправить слегка в угоду
Сужденьям ученицы Каульбаха
Едва ли я сумею, не приучен.
Портрет Портретыч разве не удался?
Вскакивает, рассмеявшись; сорвав упаковку, устанавливает портрет на кресле у дальнего угла стола и отходит.
Отлично! Как живой. Смотрите, царь
Редакцию журнала "Мир искусства"
Изволил милостиво посетить.
В тужурке, без регалий, за столом
Уселся, выставивши руки праздно, —
Не царь, а человек, каков он есть,
Глядит перед собою, вас не видя,
Взгляд острый, погруженный в пустоту.
Входит Бакст. Он щурится, вздрагивает и исчезает за дверью.
С е р о в
(невозмутимо, явно изображая кого-то)
Портрет не кончен. Здесь прибавить должно,
Убавить тут.
(Жестом, озвучивая его своим голосом)
Вот вам палитра с кистью.
Исправьте, коли вам видней, чем мне.
Царь улыбнулся, превращая в шутку
Мою невежливость. Не тут-то было:
Императрица топнула ногой.
Ужели на меня? Тогда мы квиты.
И молча удалилась; царь вструхнул
И побежал за нею. Вскоре вышел,
Играя зажигалкой на ходу.
Возможно, ожидал он извинений.
А я портрет в охапку: "В раму вставить", —
Сказав, раскланялся с государем.
Ну, да. Училась, видите ль, принцесса
У Каульбаха!
Входит Бенуа, за ним Бакст. Серов отходит в сторону.
Б а к с т. Здесь никого, не правда ли? Всегдашняя моя мнительность, да еще близорукость доведут меня когда-нибудь до беды.
Б е н у а. Нет, постой! Здесь Серов. А за столом… да это сам Николай? (Догадываясь, в чем дело.) Великолепно!
Серов и Бенуа смеются над озадаченным Бакстом, который устремляется к портрету и трогает царя за руки, лежащие на столе. Слышны голоса за дверью, Серов дает знак отойти всем в сторону.
Входит Дягилев, за ним два господина и дама.
Д я г и л е в (чуть ли не с вызовом). Ваше величество! (Раскланивается галантно.) Ваше величество! (Шепотом.) Серов, представьте меня. (Решается сам.) Сергей Павлович Дягилев.
1-й г о с п о д и н. Сережа! Не старайся понапрасну. Здесь явно что-то не так.
2-й г о с п о д и н
Не может быть, чтоб царь явился здесь
Один своею собственной персоной.
Я сплю, мне снится?
Д а м а
Мистика, конечно.
Двойник? Ну, значит, император болен.
2-й г о с п о д и н
Холеру подхватив на юге, царь
Был болен, но вернулся он здоров.
Д а м а
Но дух его, повидимому, страждет,
И здесь, и там витая до сих пор.
2-й г о с п о д и н
А коли дух, его явленье — знак.
И вопрошать его мы вправе.
1-й г о с п о д и н
Боже!
Взгляните на Серова и проснитесь.
Серов, более не в силах удерживаться, громко хохочет, и ему так или иначе все вторят.
Д а м а (разглядывая портрет царя в лорнет). Впечатление поразительное, хотя портрет как будто еще не окончен.
С е р о в. То же самое заявила Александра Федоровна.
Д а м а. Императрица?
С е р о в. Да, принцесса Гессенская. Она ведь училась у Каульбаха. Взяла сухую кисть и, сличая лицо августейшего супруга с его изображением, принялась с важностью мне показывать, где прибавить, где убавить, вероятно, точь-в-точь, как делал Каульбах.
Б е н у а. И как вы это снесли, Антон?
Д я г и л е в (все приглядываясь к царю). Как! Забрал портрет.
С е р о в. Нет, я тотчас предложил ее величеству мою кисть и палитру, чтобы она своей августейшей ручкой выправила портрет, как ей нравится.
Д а м а (обращая лорнет на Серова). Как! Вы прямо протянули кисть императрице? И что же, она взяла кисть?
С е р о в. Слава Богу, нет.
Б е н у а. Однако, что ни говори, очень даже невежливо.
Д а м а (с удивлением). Дерзко.
Д я г и л е в. А что государь?
С е р о в. А что государь? Он благодушно улыбнулся, сведя мой неприличный жест к шутке. Но, похоже, лишь подлил масла в огонь. Александра Федоровна топнула ногой и молча удалилась. А государь засеменил за нею.
Д я г и л е в. И что теперь будет?
С е р о в. Ничего. Топать ногой тоже нехорошо.
Б а к с т. Нет, вы нахал, Серов. Разве можно так обращаться с царями?
С е р о в. Это всего лишь мои модели. Что царь, что извозчик, я художник.
Д я г и л е в. А портрет, вы забрали?
С е р о в. Нет, надо вставить в раму.
Д я г и л е в. Надеюсь, вы не поссорились с царем? Я не за вас боюсь, а за наш журнал.
С е р о в. Нет, я думаю. Но в этом Доме я больше не работаю. (Упаковывает портрет, собираясь уходить.)
Д я г и л е в. Нет, нет, Валентин Александрович, ради Бога, не зарекайтесь. На вашем месте любой художник сделался бы уже камергером, а вы глядите на высочайших особ букой.
С е р о в. А ты, Сережа, глядишь директором императорских театров вместо того, чтобы смиренно служить чиновником особых поручений. Тебе так же трудно спрятать свой блистательный гений, как мне — буку.
Все смеются, пародируя то Серова, то Дягилева.
4
Москва. Большой зал Дворянского собрания. Концерт и бал с благотворительной целью. У дверей сбегаются молодые художники в маскарадных костюмах, соответствующих их произвищам: Бова, Сирин, Феб, Бычок, Леший.
Б ы ч о к
Мы опоздали на концерт, о, ужас!
Л е ш и й
К кому ты обращаешься "О Ужас!"?
Я — Леший, не Кощей иль Смерть сама.
С и р и н
Над залом пролетела, мнится,
Тень черной птицы.
Б о в а
И что то значит, эй, пророк?
Ф е б
Худые вести, видит Бог.
Х о р у ч е н и к о в
Концерт благотворительный и бал.
Сверкающий великолепный зал.
Здесь праздник муз и граций,
Студенчества и знати,
Купечества и всех,
Кто ценит славу и успех.
Плеяда звезд российской сцены
Восходит цепью вдохновенной,
И рукоплещет стоя зал,
В финале открывая бал.
Большой зал. В павильонах начинается торговля. Вокруг непрерывное шествие и танцы.
1-я д а м а. Я не знала, что великий князь Сергей Александрович с супругой присутствовали на концерте.
2-я д а м а. Как же, как же! Елизавета Федоровна, сестра императрицы, в невольном соперничестве, может быть, любит быть на виду, в то время как Александра Федоровна замкнулась в своей семье.
1-я д а м а (шепотом). О великом князе говорят ужасные вещи, но княгиня кажется довольной и счастливой. Для меня это загадка непостижимая.
2-я д а м а. Она приняла нашу веру и сделалась куда более верующей, чем мы, грешные.
1-я д а м а. Как и императрица. Она предпочитает посещать церковь, а не театры и балы.
2-я д а м а. Что, они уходят?
1-я д а м а. За ними, как тень, следует Трепов.
2-я д а м а. Он же обер-полицмейстер Москвы, правая рука генерал-губернатора.
1-я д а м а. И голова. Вся власть у Трепова в руках.
2-я д а м а. У нас его не любят. Он провоцирует студентов на беспорядки и жестоко с ними обходится.
1-я д а м а. Великий князь с супругой раскланиваются с очаровательной продавщицей в синем павильоне.
2-я д а м а. Да это же сама устроительница бала!
![Петр Киле - Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви]](/uploads/posts/books/257044/257044.jpg)
![Пётр Киле - Солнце любви [Киноновеллы. Сборник]](/uploads/posts/books/276866/276866.jpg)
